Соберись, Оливер, соберись. Пожалуйста, про паб. Место действия, цель, действующие персонажи.

Ах, до чего голос совести напоминает своей каденцией и фразеологией голос Джиллиан. Не это ли происходит с мужчинами? Существует множество теорий, объясняющих то, почему мужчины женятся – они женятся на своей второй половинке, на своей матери, на своем doppelganger[54], на деньгах своей жены – но как насчет того, что на самом деле они ищут собственную совесть? Одному богу известно, что большинство мужчин не способно найти ее в традиционном месте – где-то около сердца или селезенки, так что почему бы не обзавестись ею как аксессуаром, вроде крашеной сдвигающейся панели на крыше автомобиля или руля, снабженного металлическими спицами? Или может быть, наоборот, дело не в том, что на самом деле ищут мужчины, но в том, во что брак неизбежно превращает женщин? Однако, это звучит куда банальнее. Не говоря уже о том, что куда трагичнее.

Соберись, Оливер. Очень хорошо. Мы сидели в какой-то дорогой таверне, настоящий пивной Ритц, куда любить ходить Стюарт. Предложите какое-нибудь остроумное и желательно аллитерирующее название на ваш выбор. Мы заказали – хотя, выбирайте на свое усмотрение, что мы заказали. Стюарт, – это я помню хорошо – делал вид, что он мой друг. Или даже так – Друг. Сначала, так как это же Стюарт, мы долго трепались о том о сем, он хвастался передо мной, потом он добрался до заключительной части. Его послание, насколько я понимаю, отличалось простотой янки: я преуспел, значит и ты можешь преуспеть. Как так, о младший повелитель мира? – спрашиваю я, лениво уронив голову на передние лапы, как тот лабрадор. Я так понял, что он замыслил какой-то бизнес план или стратегию. Я осторожно намекаю на то, что мне не повредила бы денежная инъекция – я чуть не сравнил себя с наркоманом, но не решился в присутствии человека, который начисто лишен воображения, и вместо этого предложил более здоровое сравнение – что мне необходима денежная инъекция, как диабетику необходима доза инсулина. Стюарт поклялся держать все в секрете от Джиллиан. Действительно, мы разве что не достали швейцарские ножи и порезав большие пальцы не поклялись в том, что теперь мы кровные братья.

«Итак», – сказал я, когда мы наконец опустили кружки на вопросы викторины, – «никаких горьких чувств? Кровь под мостом?»

«Я не понимаю, о чем ты», – ответил он.

Что ж, тогда все в порядке.

Мадам Уатт: Стюарт спрашивает меня, что значит – сладкие чувства. Я говорю, что не понимаю о чем он. Он объясняет: «Все только и делают, что твердят о горьких чувствах, мадам Уатт, вот я и подумал – а что значит сладкие чувства». Я отвечаю ему, что живу здесь уже тридцать лет или того больше – похоже что больше – но я точно не понимаю этого дикого языка. Или дикого английского, как в данном случае.

«Нет, я думаю вы понимаете, мадам Уатт, думаю вы понимаете нас даже слишком хорошо». И он подмигнул мне. Сначала я подумала это был нервный тик, который у него появился, но это явно не тик. Раньше Стюарт никогда так не делал.

Но с тех пор Стюарт сильно изменился. Если вы понимаете о чем я, он выглядит как человек, который оставил все свои беды за плечами, чтобы с энтузиазмом броситься навстречу новым. Он похудел и ему уже не так важна чужая оценка. Нет, не совсем так. Просто люди по-разному понимают удовольствие, по крайней мере по-разному его добиваются. Некоторые выясняют, что нравится другим и потом стараются заполучить это. Другие просто поступают так, как считают нужным, не испытывая колебаний и полагая, что, в любом случае, то, что они делают, – это хорошо. Стюарт принадлежал к первому типу, теперь он принадлежит ко второму. Например, он изобрел то, что он называет «план спасения» для Джиллиан и Оливера. Не думаю, что Джиллиан и Оливер просили его спасать их. Разве это не тот случай? Так что, может быть, то, что он делает, опасно. Для него, не для них. Люди редко прощают великодушие.

А Стюарт кажется даже не слышит, когда я ему это говорю. Вместо этого он спрашивает: «Вы знаете выражение – кровь под мостом?»

С каких это пор я вдруг стала знатоком английского языка? Я говорю, что это звучит так, будто кому-то расквасили нос.

«Как всегда – не в бровь, а в глаз, мадам Уатт», – отвечает он.

Элли: Люди, которых встречаешь по работе, – их никогда не встретишь в обычной жизни. Ну например, мне 23, я реставрирую картины, того, что я зарабатываю, хватает лишь на то, чтобы купить еду и заплатить за квартиру, а они достаточно богаты для того, чтобы позволить себе покупать картины, которые нуждаются в реставрации. Они ведут себя вполне вежливо, но у них нет никакого вкуса, у большинства из них. Я знаю намного больше о картинах, чем знают они, я лучше понимаю в картинах, но они могут позволить себе их покупать, а я нет.

Взять того человека, которому принадлежит эта картина. Вот что, я немного поясню в чем дело. Да, совершенно верно. Мазня середины девятнадцатого века. Он вроде признал, что это барахло, признал сразу. Если бы это была Джиллиан, она бы сказала, что это не просто барахло, но полное барахло, но так как я не Джиллиан, то я просто сказала, что клиент всегда прав и он рассмеялся, но объяснять ничего не стал. Я думаю, что картина могла достаться ему по наследству. От слепой тетушки.

Тоже самое с тем, как он разыскал меня – на самом деле он ничего не объяснил. Сказал, что нашел телефон в справочнике. Я заметила, что меня нет в справочнике, тогда он сказал, что меня ему кто-то порекомендовал, – кто? – он не мог вспомнить, – они не знали точного номера и так далее. То он вел себя как Мистер Таинственность, то казалось проявлял настоящий интерес.

У него совершенно пустая квартира в Джонс Вуд. Невозможно сказать, то ли он только что переехал, то ли вот-вот собирается переехать. Освещение ужасное, на окнах кошмарная тюль, на стенах ничего, то есть совсем ничего. Может он вдруг заметил до чего у него пусто, вышел и купил эту картину.

С другой стороны он очень интересовался всем, что касается деловых вещей. Задал мне кучу вопросов о ценах, арендной плате, материалах, технике. Каким-то образом он все время задавал хороший вопрос. Где мы находим заказчиков, что нужно в студии. Сказал, что тот, кто якобы отрекомендовал меня, очень хорошо отзывался о моем «партнере». Джиллиан. Так что я немного рассказала о ней.

«То есть она возможно сказала бы, что эта картина не стоит полотна, на котором написана», – в какой-то момент сказала я.

«Ну тогда мне все равно к кому обратиться – к вам, или к ней, верно?»

Он похож на американца, только без акцента.

Оливер: Закон случайности. Знаете, когда я полюбил Джиллиан, я мало задумывался над тем, что в результате нашей coup de foudre[55]Стюарт окажется в Новообретенной Земле Процветания и переведется в зеленщика. Как мало я знал – я даже не подозревал, что существует закон, описывающий подобные последствия. И вот – перемотаем десять лет – пуссеновская тема – Возвращение из Изгнания. Дружба восстановлена. Счастливое трио вновь счастливо вместе. Утерянный кусочек головоломки найден. Я мог бы даже сравнить возвращение Стюарта с возвращением блудного сына, но какого черта – каждый день года мы празднуем очередного святого, так что сегодня день святого Стюарта, поднимем кубки и выпьем за здоровье нашего блудного сына.